ВОТ ТАКАЯ ОНА, «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ»

Евгений ДРЯХЛОВ Чем больше узнаешь про пандемию коронавируса, тем больше осознаешь, что картинка не складывается. Наоборот, все размывается, как в неисправной подзорной трубе. В нынешней непростой ситуации множество вопросов возникает от желания понять: настало ли время выдохнуть, или продолжать бояться дальше. Однако, чем больше получаешь ответов, тем меньше хочется задавать вопросы. Потому что одни эксперты, прогоняя математические модели на компьютере, выдают достаточно мрачные прогнозы, а другие продолжают настаивать, что ничего сверхъестественного не происходит. Хотелось бы верить последним... Но не очень получается. Тем не менее в части оценки последствий мнения практически сходятся: последствия нынешнего коронавирусного кризиса нам предстоит разгребать не один год. Дай Бог нам всем здоровья!

Определенно, вспышка коронавируса застала врасплох все международное сообщество вне зависимости от бюджетного кошелька стран. Все явно недооценили угрозу. 30 января 2020 года генеральный директор Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Тедрос Адханом Гебрейесус по итогам заседания комитета по чрезвычайным ситуациям (ЧС) объявил о введении международной чрезвычайной ситуации, вызванной коронавирусом 2019-nCoV, и только 11 марта расценил распространение новой болезни как пандемию, хотя общепринятого критерия определения пандемии до сих пор нет. Получается, что, с одной стороны, ВОЗ достаточно своевременно ввел международный режим ЧС, а с другой — опоздал с квалификацией пандемии и оценкой масштаба распространения вируса. Поскольку, например, в Италии, существенно пострадавшей от COVID-19, школы и вузы стали закрывать на карантин еще 4 марта. Или объявление ЧС автоматически должно было заставить правительства всех стран безоговорочно принимать строгие карантинные меры? Но, как мы уже знаем, практически во всех странах (кроме Китая, Вьетнама и Южной Кореи) власти запоздали с введением режима самоизоляции. Почему же так произошло?

Как в басне Эзопа

На самом деле первый тревожный звоночек прозвучал еще в 20022003 гг., когда едва не началась пандемия ТОРС (или SARS по-английски), возбудитель которой был «близким родственником» (из рода коронавирусов второй группы) и предтечей COVID-19. Не будем вдаваться в подробности, но отметим, что он так же, как и COVID-19 сейчас, вызывал тяжелые формы пневмонии больше чем у трети больных, когда пациентов приходилось массово помещать в отделения интенсивной терапии, часть из которых нуждалась в принудительной вентиляции легких из-за развития гипоксии. Причем из-за последнего обстоятельства этому тяжелому острому респираторному синдрому было дано более популярное у нас название — атипичная пневмония. Оно символизирует необычный характер протекания заболевания с тяжелым поражением тканей легких и нарушением снабжения крови кислородом.

Аналогично коронавирусу ТОРС демонстрировал тот же механизм передачи от человека к человеку воздушно-капельным и контактным путем. Например, врач из Гуанчжоу, который привез вирус в Гонконг, заразил еще 12 человек в том же отеле, где проживал. Его соседям не посчастливилось касаться тех же кнопок в лифте, что и зараженный гость с материкового Китая. Однако невысокая контагиозность вируса атипичной пневмонии тогда не позволила инфекции распространиться по всему миру и вызвать пандемию. Тем не менее около 8,5 тысяч человек было инфицировано ТОРС, без малого 800 из них скончалось. Цифры кажутся небольшим, однако уже тогда негативный потенциал коронавирусной инфекции напугал многих эпидемиологов и врачей — если бы больных было больше, во многих странах мира попросту на всех инфицированных не хватило бы реанимационных коек. Знакомая ситуация, не правда ли?

Более того, тот же 2003 год явил миру еще одну напасть из Китая — «птичий грипп». Многие о нем, наверное, забыли, потому что ученые-эпидемиологи в свое время успокоили человечество аргументом, что вирус H5N1 (высокопатогенный «птичий грипп») не передается от человека человеку. И слава Богу, потому что данные статистики ВОЗ настораживают: с января 2003 года по 16 апреля 2020 года из 861 случая выявления зараженных пациентов (по уточненным данным на 16 апреля 2020 года) 455 скончались (смертность — 53%: последний умерший от вируса H5N1 был зарегистрирован 30 апреля 2019 года в Непале). При этом в ВОЗ не исключают новые случаи заражения человека при контакте с больной птицей. Никто из ученых даже не берется предположить, что будет, если вирус птичьего гриппа мутирует и будет передаваться от человека человеку...

Надо признать, что на основе этих двух тревожных эпидемий в ВОЗ сделали соответствующие выводы и решили подстраховаться на будущее: в 2005 году для оценки мировой эпидемиологической ситуации Организация приняла Международные медико-санитарные правила и предложила шкалу из шести уровней оценки эпидемиологической опасности — от первого, с низким уровнем угрозы, до шестого, пандемического уровня. Когда в 2009 году снова в Китае разразилась эпидемия «свиного гриппа», ей был присвоен максимальный, шестой уровень опасности, соответствующий пандемии. Тогда повезло — опасения ВОЗ не подтвердились. Однако на головы Организации и ее руководства посыпалась критика от стран, которые успели инвестировать огромные средства в вакцины против «свиного гриппа», оказавшиеся в итоге бесполезными. Самые безобидные из них вменяли ВОЗ паникерство, а иные принялись сравнивать Всемирную организацию здравоохранения с отделом маркетинга международной «фармацевтической мафии».

Надо сказать, что ВОЗ спустя несколько лет снова дала повод для критики. Сперва главные медики планеты «прозевали» вспышку вирусной инфекции Эбола в 2014 году: в апреле ситуацию классифицировали как «пока что незначительную» и лишь в августе, когда эпидемия вышла из-под контроля, забили тревогу. То же можно сказать и о вспышке опасной вирусной инфекции Зика в Бразилии в 2015 году, на которую ВОЗ отреагировала снова с большим опозданием.

При таком «послужном списке» неудивительно, что правительства многих стран не смогли однозначно интерпретировать тревожные сигналы ВОЗ по COVID-19, поскольку ситуация стала напоминать известную басню Эзопа про пастушка и волка.

Хроники эпидемии

Учитывая, что современный мир уже давно находится в фазе глубокой рецессии, рационально мыслящий политический истеблишмент многих стран счел введение карантинных и ограничительных мер смерти подобным для экономики любой худо или ладно развивающейся страны. Ситуацию еще дополнительно усугубило разумное стремление властей предотвратить возможную панику, когда на первых порах информация «с фронта» фильтровалась и сглаживалась. Кроме того, по мере ухудшения эпидемиологической ситуации в Европе продолжали громко звучать голоса экспертов-скептиков из научного и медицинского сообществ, оспаривавших серьезность угрозы «коронавируса» и приводивших аргумент: ежегодно обычный грипп уносит жизни от 300 до 650 тысяч людей по всей планете, и новая вирусная инфекция ничем не отличается от сезонного гриппа. Впрочем, к этой статистике нужно относиться осторожно, потому как приведенные данные являются обобщением, без учета причин осложнений, приведших к смерти.

Вновь также стали озвучиваться версии, что новая пандемия — фэйк, поддерживаемый ВОЗ и спонсируемый фармацевтическим компаниями. Даже приводились примеры, когда в список жертв коронавируса включали людей, погибших в результате самоубийства или несчастного случая. В итоге мы увидели многих видных политиков буквально растерянными и не знающими, какое заявление надо делать: если ввести ограничительные меры, то взбунтуется электорат, а если делать ставку на выработку иммунитета у нации, то оппозиция начнет свои «пляски» на гробах жертв COVID-19. Показателен пример Италии, где 24 февраля, как обычно, прошел карнавал, собравший сотни тысяч людей, а через неделю уже было зафиксировано 1577 случаев инфицирования итальянцев коронавирусной инфекцией по всей стране.

В результате мы стали свидетелями того, как во всем мире правильные, но сложные решения принимались с опозданием.

Москвичам с 16 марта предложили решать самим, отводить своих детей в школу или оставить дома. Тогда как еще задолго до этого — в первую неделю марта — появились подтвержденные случаи положительного тестирования на коронавирус в семьях московских школьников, вернувшихся из европейских стран. После чего школы и детские сады, где состоялся контакт с инфицированными детьми, были тут же закрыты на санобработку, а дети высажены на карантин. Видимо, по этой причине 5 марта 2020 года мэр Москвы Сергей Собянин подписал указ о введении режима повышенной готовности на территории столицы из-за опасности распространения коронавирусной инфекции. Начиная с 13 марта 2020 года такие же указы издаются на уровне других субъектов РФ. Далее в соответствии с указом Президента от 25.03.2020 период с 30 марта по 3 апреля 2020 г. был объявлен нерабочими днями с сохранением за работниками заработной платы, который в последующем был продлен до окончания майских праздников.

Поначалу ситуация выглядела не слишком опасной и всем казалось, что через пару недель все закончится. Однако уже в апреле журналисты центральных каналов стали всерьез задаваться вопросом, хватит ли в Москве коек, чтобы принимать больных с учетом опасной динамики роста числа инфицированных в столице.

Однако многим странам введение режима карантина далось значительно сложнее. Скорее всего, власти стран развитого капитализма руководствовались тем, что самоизоляция с риском для бизнеса — гибельна для экономики. Наверное, президент США и премьер-министр Объединенного Королевства до последнего тянули с введением карантинных мер, осознавая дилемму: «Защитить одних от коронавируса, чтобы тем самым обречь других на нищету». Кому как не американцам памятна великая депрессия, когда разорившиеся брокеры выбрасывались из окон офисов на Уолл-стрит. В то же время на другой чаше весов дня сегодняшнего — трейлеры, заполненные гробами... Страшная картина.

Драматизм ситуации заключался еще и в том, что не во всех странах сделали выбор в пользу безопасности людей, пожертвовав экономикой страны. В Швеции, например, решили вообще не предпринимать никаких ограничительных мер. И нам, видимо, понадобится еще пару месяцев, чтобы либо посочувствовать этому народу, если все закончится печально, либо восхититься одновременно безрассудством, хладнокровием и прагматизмом шведского правительства, если, конечно, «эксперимент» оправдает себя. Главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл убежден, что карантин может повредить здоровью общества больше, чем сама болезнь. Правда, в самой Швеции научным сообществом высказывается немало критических мнений по поводу данного решения. Отметим, что первый зарегистрированный случай заражения гражданина Швеции (точнее, гражданки, приехавшей из китайского Уханя) был отмечен еще 31 января, т. е. в то же самое время, что и в других странах Европы.

Каков промежуточный итог? На 27 апреля данные шведской статистики не выглядели ужасающими: 184 заболевших на 100 тысяч населения (аналогичный показатель в Германии — 192, в Италии — 326, в Испании — 488). И лишь показатель количества смертей от новой напасти на 100 тысяч человек населения — 22 человека — настораживал в сравнении с таковым в Германии (7 человек), но в сравнении с показателями Испании (50 человек), Италии (44 человек) и Франции (34 человек) уже не выглядел устрашающим. Конечно, выводы делать рано, однако, если шведам удастся выстоять, то они явят миру пример того, как можно пережить глобальную вспышку вирусной инфекции без строгих ограничительных мер. Правда, следует отметить, что шведы, в отличие от европейских южан, в силу своего нордического характера не бросаются обниматься с малознакомым человеком в качестве приветствия. Пожилые шведы также вняли уговорам и все-таки самоизолировались. Остальные жители стараются не перегибать палку свободы общения, предпочитая носить маски в общественных местах.

Как бы то ни было, но опыт Швеции — лишний пример неопределенности ситуации, когда даже политики, обладающие допуском к самой секретной информации о происходящем, вынуждены выбирать из двух зол меньшее — с их точки зрения.

Кто виноват?

Несмотря на поднявшуюся критику внутри и за пределами США, в чем-то президент Трамп оказался прав, выступив с жестким заявлением по поводу ВОЗ. Возможно, он перегнул палку, распорядившись отменить ее финансирование, видимо, забыв, что Организация все еще играет критически важную роль в поддержании мировой системы здравоохранения, включая беднейшие страны мира, где постоянно не хватает средств для борьбы с эпидемиями. Однако не один лишь Трамп заподозрил сговор ВОЗ с властями и фармацевтическим бизнесом Китая, ведь очевидно, что истинная ситуация со вспышкой нового заболевания в городе Ухань поначалу тщательно замалчивалась, а затем смягчалась, что привело к недооценке угрозы и неоспоримым временным потерям. И здесь основной вопрос: «Был ли сговор?». Или же многоопытная ВОЗ в очередной раз доверилась отчетам китайского Минздрава, который руководствовался исключительно политическими соображениями, что вполне коррелируется с нынешней политической системой Китая? Как бы то ни было, но и в первом, и во втором случае ВОЗ, скорее всего, ожидает очередная смена руководства, поскольку правительства всех стран фактически были предоставлены сами себе, оказавшись без четких и аргументированных рекомендаций относительно необходимости введения ограничительных мер.

Безусловно, ВОЗ не может приказывать правительствам отдельных стран или всего мира, вводить им определенные чрезвычайные меры на своих территориях или нет. Никто также не ждет от этой организации создания вакцины. Однако все вправе ожидать своевременной и адекватной оценки ситуации на основании соответствующих комплексных критериев, конкретных рекомендаций в зависимости от показателей распространения заболевания. Понятно, что все это было под силу организации, чей бюджет на 2020-2021 год составляет 4,84 млрд долларов. Очевидно и то, что определение ситуации и разработка нового названия для коронавируса — не слишком-то большой вклад организации в борьбу с нынешней пандемией.

Можно предположить, что, когда отзвучат последние поминальные службы по умершим из-за COVID-19 и правительства стран подсчитают убытки своих экономик (а, вероятно, и раньше), многие обратят свой вопросительный взор в сторону Китая, с территории которого приходит уже далеко не первая смертельная инфекция. Есть множество вопросов к властям страны: «Кто был нулевой пациент и как он заразился?», «Какие меры китайское правительство намерено предпринимать для усиления контроля за оборотом живых особей животных из дикой природы?», «Насколько своевременно и достоверно впредь будет информироваться ВОЗ о новых (не дай Бог) заражениях?», и еще множество других эмоциональных вопросов со стороны отдельных политиков и рядовых граждан мира.

По данным информационного агентства Bloomberg, которое ссылается на конфиденциальные источники в среде европейских финансистов, китайские государственные корпорации и фонды, пользуясь ухудшением экономической ситуации на фоне пандемии, старательно выискивают для покупки лакомые европейские активы, где можно поживиться передовыми технологиями или врезаться в глобальные финансовые потоки. Конечно, европейцы прекрасно понимают, что экономика ЕС сейчас беззащитна перед лицом недружественных поглощений. По этой причине правительства ЕС ассигнуют сотни миллиардов на поддержку стратегически важных активов и для выкупа контрольных пакетов акций корпораций, испытывающих серьезные финансовые сложности. Однако риск остается, поскольку всегда найдутся компании, которые с радостью ухватятся за китайские инвестиции, дабы не искать более сложных решений своих проблем.

О самодисциплине и презумпции невиновности

К сожалению, Россия оказалась в такой же ситуации, что и остальные страны. Еще рано делать выводы, однако уже сейчас понятно, что пандемический кризис выявил проблемы, которые в дальнейшем потребуют особого внимания как со стороны федеральных и региональных властей, так и бизнеса и людей.

Первая проблема, с которой столкнулись и граждане, и бизнес,— внезапное исчезновение одноразовых масок и респираторов из торговли. Вероятно, средства защиты, в которых испытывают острую необходимость медики, работники фармацевтических и пищевых производств во время вспышек инфекций, следовало бы причислить к продукции стратегического значения и создать соответствующие условия для поддержания определенного их запаса на складах МЧС и ВС (оборачивая их периодически с учетом срока годности). В ситуациях, подобных сегодняшней, также необходимо требовать от компетентных органов решительных действий против спекулянтов, решивших подзаработать на перепродаже стратегической продукции.

Вторая проблема глобального характера связана с дисциплиной граждан (причем далеко не только Российской Федерации) и едиными правилами для всех. Это, например, касается тех же масок. Многие, вероятно, заметили, что обычно в лучшем случае половина посетителей московских магазинов и других мест массового скопления людей, а также пассажиров в транспорте, удосуживались носить маски на лице. Это особенно было заметно 15 апреля 2020 года, когда на многих станциях метро образовались огромные очереди из людей перед турникетами. Тогда чиновники по привычке забыли о презумпции невиновности и решили санкционировать проверку наличия электронного пропуска у каждого пассажира. После этого происшествия впору было ожидать большого всплеска числа инфицированных коронавирусом, однако даже по прошествии двух недель после этого кривая заболеваемости в Москве сохраняла более-менее монотонный характер. Обошлось! Но это лишний раз продемонстрировало, что правила должны быть общими и обязательными для исполнения всеми. Отсутствие маски у одних пассажиров делает бесполезными усилия другой части пассажиров, предупредительно их надевших.

Назначение масок даже с очень высоким классом защиты (FFP3) в данном случае не в том, чтобы не заразиться, а в том, чтобы не заразить. Большинство защитных масок все равно пропустит инфекцию с каплями слюны, попавшими на ее наружную поверхность (например, если рядом чихнул инфицированный человек без маски). Кроме того, конструкция многих масок оставляет возможность вдыхать воздух через образующиеся зазоры, минуя фильтрующую ткань. Таким образом, в условиях карантинного режима наличие маски на лице каждого человека в местах массового скопления людей (там, где не удается выдерживать безопасную дистанцию) должно быть обязательным для предотвращения как раз-таки умышленного или неумышленного заражения окружающих потенциально инфицированными людьми (например, даже без явных признаков заболевания).

Глобальный опыт показал, что доля зараженных коронавирусом без признаков заболевания может превышать половину от общего числа всех инфицированных, поэтому всеобщее ношение масок может стать куда более эффективной мерой ограничения распространения инфекции, чем формальная самоизоляция. Правда, при условии, что маски (либо маски-экраны для людей с астмой и другими хроническими заболеваниями, при которых затруднено дыхание) будут носить все 100% населения. Пускай даже для этого придется прибегнуть к непопулярным мерам в виде штрафов. Очевидно, что в сложившейся ситуации для всех будет лучше жить полноценной жизнью, но в маске, чем неделями сидеть дома без денег. Более того, есть все основания полагать, что маска и перчатки еще на годы вперед станут привычными атрибутами бизнесменов в деловых поездках, как, впрочем, и остальных людей, заботящихся о своем здоровье. Иными словами, ношение маски и перчаток станет настоящим трендом на годы вперед.

Экономические последствия

Очевидно, что российский президент, как и все его иностранные коллеги, стоял перед трудным выбором. Однако его выбор был куда более прогнозируемым — в пользу сдерживания заболевания за счет введения режима самоизоляции, хотя и с риском для экономики.

Сегодня вопрос «Каковы последствия кризиса для экономики?» волнует, возможно, не меньше, чем сама пандемия. Понятно, что любые прогнозы в такой ситуации остаются не более чем прогнозами, а некоторые высказывания — и вовсе гипотезами. Тем не менее приведем отдельные, не анализируя и не давая им оценок.

Наиболее ожидаемым последствием пандемии называют рост безработицы. Согласно прогнозу Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ уровень безработицы в 2020 году может вырасти до 7% от всего трудоспособного населения (с 4,7% в 2019 году), а в период пика увеличения числа незанятых, ожидаемого во втором квартале, и вовсе подскочить до 10%.

В соответствии с прогнозом Института социальной политики НИУ ВШЭ до конца года численность зарегистрированных безработных может достигнуть уровня в 5,3 млн человек. Глава Минтруда Антон Котяков согласился с подобной оценкой, хотя отметил, что это лишь один из возможных сценариев. Оценивая ситуацию, он определил текущий уровень безработицы в 3,7 млн человек, из которых порядка 950 тыс. человек уже успели стать на учет в центрах занятости.

Экономика России, несмотря на демонстрируемые ранее отдельные признаки роста производства и ВВП, еще задолго до коронавирусного кризиса находилась в состоянии рецессии. И главной причиной проблем, тормозящей развитие бизнеса, остается просевшая платежеспособность населения. Люди и раньше жили от зарплаты до зарплаты, не делая накоплений. Это подтверждают данные опроса, проводившегося по заказу страховой компании «Росгосстрах Жизнь» и банка «Открытие». Согласно его результатам, на момент вступления ограничительных мер у большинства россиян практически полностью отсутствовала «подушка безопасности»: почти у двух третей (63,6%) не имеется накоплений, а тем, у кого они все-таки есть, их хватит максимум на полгода в случае внезапной потери работы.

Очевидно, что из-за закрытия предприятий в период ограничительных мер многие россияне лишатся своих стабильных доходов, оказавшись фактически на грани нищеты. Ситуацию еще больше усугубит наличие у населения ипотечных и потребительских долговых обязательств, которые заставят многих еще больше затянуть пояса, не говоря уже о тех, кто в период борьбы с коронавирусом лишился стабильного заработка.

Впрочем, для смягчения удара по благосостоянию граждан и поддержанию работоспособности бизнеса были предложены пакеты мер государственной поддержки, оцениваемые в 2 трлн рублей. По словам Министра экономического развития Максима Решетникова: «Ключевой новацией второго пакета мер по поддержке экономики является переход к предоставлению бизнесу прямой финансовой поддержки. Эти гранты смогут получить организации малого и среднего бизнеса из наиболее пострадавших отраслей». Речь идет о предприятиях общепита, сферы услуг и развлечений, сферы гостеприимства, кинотеатрах, объектах и магазинах непродовольственной розницы и т. п. Государство намерено выплачивать по 12 130 руб. в месяц на каждого сотрудника при условии сохранения не менее 90% их штатной численности. Кроме того, объем пособий по безработице был увеличен до МРОТ и составил 12 130 рублей (+3000 рублей при наличии у безработного несовершеннолетних детей).

При этом экспертами высказываются опасения, что выделенных на пособия денег может не хватить при наступлении наихудшего сценария роста безработицы до 5-6 млн человек.

Оценивая негативное воздействие ограничительных мер на российскую экономику, а также рекордное падение цен на нефть, ИИЭ ВЭБ.РФ прогнозирует спад российской экономики во втором квартале 2020 года на 18%, а снижение реальных располагаемых денежных доходов россиян — на 17,5%. По итогам года реальные доходы населения могут сократиться на 6,5%, что даже превысит показатели 2014 года.

По прогнозу главы Счетной палаты Алексея Кудрина, спад российской экономики в этом году может достигнуть 8%, в результате чего произойдет существенное снижение уровня жизни в стране. По этой причине он не исключил возможности включения печатного станка для поддержки бизнеса и населения, что поможет искусственно увеличить оборот денежной массы. Однако здесь высказываются мнения, что такое развитие событий быстро приведет к сильному росту инфляции на уровне 20-30% в год, поскольку рубль все еще не является конвертируемой и резервной валютой, чтобы заинтересовать глобальных игроков и заручиться ликвидностью. Таким образом, если все-таки в России Правительство начнет печатать необеспеченные деньги, к риску безработицы добавится инфляция, о которой мы успели немного забыть.

Бизнес тоже вошел в тяжелую фазу с началом действия режима самоограничения. Согласно данным совместного опроса ЦСП «Платформа» и Online Market Intelligence, чуть менее трети российских компаний были вынуждены отправить сотрудников в неоплачиваемый отпуск уже в период первой недели «карантинных каникул». При этом в зоне риска банкротства находятся 28% юридических лиц. В тяжелом положении оказались предприятия, работающие в сфере торговли, транспорта, недвижимости и строительства. В угрожающем положении сейчас находится практически весь бизнес сферы услуг.

Конечно, отчасти правительственные меры поддержки искусственно притормозят волну банкротств за счет введенного уже моратория. Беспроцентные кредиты на зарплату помогут смягчить ситуацию в течение полугода. Однако беспроцентно будет кредитоваться только МРОТ, остальную часть оклада предпринимателям придется платить работникам из своего кармана. Падение доходов населения вкупе с режимом самоизоляции приведут к прогнозируемому спаду продаж розничной торговли. Ограничительные меры скорректировали привычки многих россиян ежедневно посещать магазин. По данным IT-компании «Эвотор», по сравнению с показателями на середину февраля продажи в гипермаркетах в первую неделю действия «коронавирусных каникул» упали на 40%, в супер- и минимаркетах — на 31%, в продуктовых специализированных магазинах — на 15%, в алкомаркетах — на 7%, в пивных магазинах — на 9%. В непродовольственном сегменте падение продаж было более значительным. Продажи магазинов парфюмерии обвалились на 93%, косметики — на 77%. Продажи товаров для новорожденных снизились на 44%, продажи в зоомагазинах упали на 27%, в аптеках — на 26%.

Так уж получилось, что мы ныне живем по законам капитализма, почти забыв о более чем 70 годах неоконченного строительства коммунизма. Теперь государству приходится оберегать не только пролетариат, но и бизнес. Правда, первый формирует собой монолит электората, а второй просто наполняет казну.

Системные проблемы

Сейчас пока рано говорить о том, насколько помогут вводимые меры поддержки. А вот о том, какие системные проблемы вскрылись на фоне кризиса,— вполне можно.

Во-первых, «оказалось», что наш малый и средний бизнес не имеет «подушки безопасности», живя с оборота. Тем не менее премьер-министр России не преминул погрозить пальцем в сторону предпринимателей, которые, видимо, начали строить скорые планы по сокращению штата, чтобы повысить шансы на выживание в условиях пандемии. Таковым было обещано повышенное внимание со стороны трудовой инспекции, ФНС и прокуратуры. Между тем правительство могло бы глубже вникать в возникающие у бизнеса проблемы, чтобы вырабатываемые меры поддержки были более действенными, но одновременно не становились бы избирательными, и доходили абсолютно до всех нуждающихся предприятий вне зависимости от формата и формы бизнеса.

Во-вторых, который кризис подряд обостряются арендные отношения. Вызывает недоумение упорное нежелание ряда арендодателей объявить арендные каникулы на тех площадях, где бизнес невозможен по объективным причинам. Стоит просто сравнить затраты, которые несет реальный бизнес, постоянно инвестируя в развитие, переоснащение, оборудование и т. д., с временными потерями среднестатистического арендодателя, который, единожды вложившись в недвижимость и оплатив ремонт, дальше только получает прибыль. Видимо, настало время на государственном уровне отрегулировать арендные взаимоотношения между российским бизнесом и владельцами недвижимости, ограничив аппетиты последних в кризисных и чрезвычайных ситуациях. В противном случае российской экономике будет гораздо сложнее набирать ход, преодолевая очередной кризис. Для сравнения: в Германии на период действия ограничительных мер правительство ввело запрет на расторжение арендных договоров в случаях, когда арендодатели не имеют возможности платить арендную плату.

Впрочем, главный вопрос заключается в том, что произойдет по окончании периода действия мер поддержки, когда вновь будут приниматься решения о банкротстве, когда наступит время погасить все задолженности по кредитам, налогам и отчетности, возобновятся проверки фискальных и контрольных органов, когда перестанут действовать обязательства по сохранению штата и выплате зарплаты. Очевидно, что судьба российской экономики и политическая стабильность будут зависеть от того, насколько плавно пройдет переход от «защищенной» фазы к новым реалиям.

Реальный сектор

В отличие от сферы обслуживания, производственный бизнес в основной своей массе продолжил жизненно необходимое движение. Поскольку глобальные цепочки поставок в аграрном и производственных секторах не были затронуты ограничительными мерами, пищевые предприятия продолжили свою работу. Да, из-за неблагоприятной ситуации на рынке углеводородов и опасной волатильности цен на нефть рубль сильно сдал свои позиции, что непременно сказалось на ценах на аграрную продукцию и сырье. Однако российский пищевой бизнес уже невозможно напугать подобными ценовыми скачками. Да и коронавирус сам по себе не смог внести разлад в налаженную работу российских предприятий пищевой промышленности. Все-таки чреда экономических кризисов, болезней роста, эпидемий АЧС, птичьего гриппа и прочие напасти помогли капитанам российского пищепрома выработать способность принимать правильные решения в критических ситуациях. Вспышка коронавируса в мире и его распространение в России снова заставили их демонстрировать навыки антикризисного управления.

Тем не менее рост числа инфицированных коронавирусом в России привел к тому, что на отечественных пищевых производствах в зоне риска сразу оказывался весь персонал предприятия. Это предполагает, что на производственный бизнес ложится двойная ответственность: с одной стороны, уберечь людей от заражения и создать максимально безопасные условия работы при выявлении инфекции у работников предприятия (например, организация карантинных обсерваций), а с другой стороны — создать механизм поддержания стабильной работы предприятия даже в случае заражения работников. Определенно, COVID-19 внес разнообразие в ночные кошмары бизнесменов: теперь их новым страшным сном стал сценарий выявления инфицированных в штате работников предприятия. Развитие событий по этому сценарию автоматически означает приостановку работы соответствующего цеха для выполнения мероприятий по дезинфекции, а также изъятие из оборота продукции, по которой был возможен перенос инфекции зараженным персоналом.

По этой причине в настоящее время все пищевые производства вынуждены инвестировать десятки миллионов рублей в приобретение защитных средств и дезинфицирующих составов. Дополнительно цеха оборудуются аппаратурой для очистки воздуха посредством фильтрации и УФ-облучения.

Одновременно можно прогнозировать дальнейшее укрепление курса многих российских производств на повышение уровня автоматизации, чтобы в числе прочего постепенно снижать численность персонала, тем самым уменьшая производственные риски в периоды эпидемий и вероятность заражения персонала друг от друга.

Естественно, что на всех производствах ужесточился эпидемиологический контроль, при котором у работников несколько раз в день бесконтактно измеряется температура посредством ручных и стационарных термометрических приборов. Многие предприятия заказывают проведение массового тестирования работников на COVID-19.

Нельзя не отметить, что введенный режим самоизоляции заметно актуализировал рынок существующих платформ электронной торговли, особенно по направлениям продуктов питания и фармацевтики. Те пищевые производства, у которых до COVID-19 не дошли руки до выстраивания взаимоотношений с агрегаторами электронной торговли (или попросту крупными интернет-магазинами), уже успели пожалеть об этом, особенно на фоне падения розничных продаж офлайн. В более выигрышной ситуации оказались производители пищевой продукции, которые уже долгое время инвестировали в собственные проекты онлайн-торговли B2B и B2C. Уже можно с уверенностью говорить, что сфера электронной торговли получит новый импульс в своем развитии, поскольку даже по окончании «коронавирусных каникул» покупатели, которых режим самоизоляции буквально вынудил стать очередными клиентами интернет-магазинов, вероятнее всего, сохранят приобретенную привычку заказывать хотя бы часть продуктов питания онлайн. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Определенно, распробовали онлайн-торговлю многие крупные предприятия сетевого ритейла, у которых в период действия режима самоизоляции открылось «второе дыхание» благодаря росту продаж через интернет.

Еще одной приметой антикризисного управления в условиях коронавируса стало отнюдь не сокращение персонала, а, наоборот, привлечение трудовых резервов для дежурных смен из работников предприятия, которые были бы готовы в любой момент прийти на замену любой основной смены, выбывшей по причине карантина.

Можно также ожидать «оживление» на рынке труда, чем производственный бизнес определенно не преминет воспользоваться на фоне предстоящей волны сокращений в сфере обслуживания. Правда, главным вызовом для пищевых производств России, как, впрочем, и для абсолютно всего российского бизнеса, станет форма кривой платежеспособного спроса относительно временной шкалы — если она будет монотонно ползти вниз, нас всех ожидают тяжелые времена.

Экспорт

Коронавирусный кризис уже нанес серьезный ущерб экономикам многих стран, создав дефицит по многим видам сельскохозяйственной продукции на локальных рынках крупнейших мировых импортеров агропродукции. В непростой ситуации оказались многие страны ЮВА, Ближнего Востока, Африки и даже Европы. Одним из главных негативных последствий коронавирусной пандемии эксперты называют разрушение основных цепочек поставок, выстраиваемых в регионах мира десятилетиями. Закрытие границ между странами в период действия ограничительных мер привело к полной остановке миграции сезонных рабочих, что негативно сказалось на глобальном аграрном секторе, который не знает перерывов. Так, например, из-за закрытия ряда провинций Китая в период карантина 160 млн пар рабочих рук осталось не у дел. Это еще больше усложнило продовольственную ситуацию в Китае, особенно после страшной вспышки АЧС на ряде свиноводческих предприятий КНР. Дальше — больше: многие страны ввели ограничительные меры и квоты на экспорт сельхозпродукции, что тут же привело к росту цен на многие виды сельскохозяйственной продукции (рис, кукурузу, пшеницу, бобовые и т. д.).

Еще одним заметным событием на мировом продовольственном рынке стало закрытие ряда производственных подразделений крупнейших американских производителей говядины, свинины и мяса птицы. В их числе Tyson, Smithfield, JBS и др. На предприятиях, где традиционно используется дешевая рабочая сила, в результате многочисленных нарушений санитарного режима и игнорирования защитных мероприятий рабочие сотнями отправлялись на карантин или прямо в госпитали после положительных тестов на COVID-19. В результате, по оценкам, объем предложения мяса в США впервые за все время может рухнуть сразу на 80%. По этой причине президент Трамп в соответствии с Актом об оборонном производстве намерен потребовать от американских производителей мяса любой ценой возобновить производство и считать мясной сектор критически важным национальным активом.

Все эти обстоятельства создают хорошие условия для наращивания российского экспорта с учетом больших сложностей, которые испытывают многие иностранные конкуренты. Но, к сожалению, многие крупные рынки импорта сельхозпродукции нам так и не удалось открыть, и в связи с ситуациией быстро сделать это не удастся, а счастье так близко...

Однако главное для нас всех — оставаться здоровыми! А дальше — посмотрим.